В поисках чернокнижника-некроманта

В поисках чернокнижника-некроманта

перевод на русский язык записанных от информаторов текстов:

[«Чернокнижник» из Путчино] «Так был некий слушок, что некий был чернокнижник, он предсказывал, что будет революция, что «полосы» ликвидируют – земля ж была полосами, что будет она общей, что будет коммуна, что все будут спать под одним одеялом, что трактором будут одеяло натягивать [смеется]. Но никто же не знал, что это за трактор. Ну, будет такая техника, что будет одеяло натягивать. Ну так, знаете, молва такая была. [Это до революции как бы было?] Да, да... в те времена. Но патом уже нашим родителям передалось, так говорили: «О! А мы доживем ли до коммуны?» Под одним одеялом спать будем? [смеётся]».

[Пугает возле дома] «Знаете что, я вам скажу... Вот тут это здесь, где жилье. Вот здесь, вот. Он, старый дед их, он же сдавал людей. В войну. Ну, сдавал, если кто что там... Он даже, знаете как, выдумывал. И высылали их, и все. И вот когда они поумирали, они молодые поумирали – дети его... А он умер – восемьдесят восемь лет ему было. Ну так вот мне рассказывала эта, что купила этот дом... Говорит: «Сижу. Слышу под окном: у-и-и-и-у, у-и-и-и-у. Думаю, что такое делается? Что такое делается? Я, говорю, в окно смотрю – не то меня пугать кто пришел, говорит. Накрыта голова черным – как испугалась, мне аж...» Я говорю: «Лена! Я бы там уже и не спала бы!» А тогда, говорит, сплю, слышу, как кто-то ходит по потолку. Говорит: шлёп-шлёп-шлёп. Всё! Я, говорит, с головой накрылась... одна была она. Ни живая, ни мёртвая. Думаю, что тут будет? Утром вышла, посмотрела – нигде ничего нет. Однажды я, когда у нас еще корова была, всё, я ходила... Они поумирали. Уже прошло, может, год, может, два. И корова наша не пришла домой. Ее дома, правда, не было. А он был бригадиром, отец. И на работе где-то был, далеко поехали. А я корову эту потеряла. С теленком. Не знаю, куда она подевалась. Ходила искать, аж стемнело. Иду, глянула на их дом... Никого ж нет. Слушайте, смотрю: как раз как это ныне батюшка или что в черном только... ШАРАХ!!! Эдак вот... Около самого дома ихнего. Я как далося... Корову не пошла искать, корова сама пришла утром, недоенной осталась. Но вот такое видела. А кто его знает, что тут было, знаете... [Как человека видели?] Как человека, все равно. Но он в черном и черным закрыт. Вот я такое видела, знаете, у них. (...) Так вот тогда страшно было. Я и днём боялась. Я днём с отцом пошла... Говорю: «Отец, пойдем, посмотрим, что там». Но дело в том, что он людей сдавал, понимаете, продавал. И вот, может, там ходила какая нечистая сила. Что ж вы думаете? Некогда люди верили в это. Ну теперь мы ж уже в это не верим. И то боюсь».

[Покойник беспокоит вдову] «Тут у нас было... Выдрунчиха тат жила, здесь, посередине. Дык, муж у нее умер. И говорила, точно, что приходил он. Говорит, я сплю одна, а он ляпает... Посудой в кухне ляпает все... Я, говорит, лежу, лежу, лежу, не оказываюсь. А потом, говорит, думаю, что это будет: каждый день ходит – спасу нет. И стукает, грукает, дверьми ляпает... Это дух, наверное, такой. Так она говорит тогда: «До каких пор ты будешь ходить! Да такую твою мать! - говорит. – Чтобы твоей ноги не было!» Да и взяла тапок, как пашпарила в двери, говорит. И потом ей сказали, говорит, возьми крэйду... мел, наверно... или некая церковная есть? И нарисуй крестики. На дверях. Она нарисовала с одной стороны, с другой, и более не стало ходить. Так это недавно было! Лет пятнадцать, не более. (...) Вы думаете, там муж приходил? Черт! Конечно! Ну как он вылезет оттуда? Он же оттуда не вылезет! Или, это самое, сила небесная какая. Это только в этом... образе. Всякие ж... Ой, раньше-то рассказывали... Боже, милый ты мой... всего было некогда. А теперь уже нет такого, конечно. Теперь помер – помер. Никто ничего никогда не говорит. Ну а про эту женщину... Ну она сама рассказывала, что, говорит, ходит и все».

[Покойник навещает вдову – в дер. Золотари] «В Золотарях, в деревне. Мы не в деревне жили, жили на хуторах... Когда-то были. И рассказывала тоже, что умер муж у неё, и он очень же любил её. Ну, а у неё двое детей осталось. Маленьких таких, подростков. Так он, говорит, как вечер, двенадцать часов – по-настоящему стучал в двери и идёт. И ляпает, и лазит, к ней лезет. И, говорит, так её мучил ночью, что, говорит, ужас. Или там, извините за... черт, или кто там – никто не знал. Это мама моя рассказывала мне. А потом, говорит, ей сказали... кто-то сказал: «А ты ляг сама посередине, а по бокам положи детей». И когда он пришёл... раз пришёл, второй раз пришёл... И тогда сказал ей... В дверях говорит: «Умница! Додумалась, как сделать. Более я к тебе не приду». Додумалась. Детей по краям положила, а сама легла посередине. А так, говорит, замучил бы её. Дети отдельно лежали – детей не трогал. А е  ё когда мучит, и всё. Вот такое было. Это моя мама рассказывала. Это истинная правда была».

[Побеспокоили старую могилу] «Один у нас такой был случай, этот случай был недавно. Ну мы потом разобрались, в чем дело. Умерла у нас женщина. Вот я могу показать, где ее похоронили. Собралось людей, родственников, деревенские поприходили – тогда людей больше жило. И внезапно поднялся такой ветер. В деревьях. Никто ничего не понял. А чего этот ветер? И опустили эту Свету, стали засыпать – и такая гробовая тишина. Оказывается... У нас же больница была в Татарщине... Там же лежали люди... И вот человек умер, он не имел ни семьи, ничего. Его похоронили. Ну, крестик стоял деревянный, он упал, люди забылись про это. И вот на его костях хоронили эту женщину. Потом сказали, которые копали гроб, что мы, говорят, кости выкопали».

[Прикладзины] «Раньше [надгробия] ставили только второго ноября. При старых людях. А теперь же не смотрят. Май, июнь, июль... как попадёт. Ну, у нас Радуница – самый основной после Пасхи... ну, Деды – второго ноября. На Деды ставили некогда памятники, а теперь нет... теперь не смотрят. [А было так, что] выкорчевывали, выбрасывали раньше. Я помню, мама рассказывала. Один мужик, говорит, пять раз выдирал памятник – не давал ставить. Так, некогда говорили, будет засуха, если приставит. (...) [А как это объясняли – засуху?] Что прикладывается погода на засуху. Памятником все закрываются воды. Ну, а Бог его знает, ну, люди, знаете, староверы... так верили. А как оно было на самом деле...»

[О чернокнижнике Иване] «Он не в Золотарях, он это... из Шляшыншчыны. Ну нет, он умер уже давно. Так он, знаете что? Ну, это рассказывали. Он имел чёрную книгу. Этот чернокнижник. Читал-читал, дочитался до того – до чёрта. Ну и что? Не сумел он его, сделать так, чтобы чёрт ему подчинился. А он пошёл к чёрту. Ну и что чёрт его? Сел на нём раком и попёр в дерево засадить, в щель. Ольшина, говорили, дак такая вот... ну и там уже вилка такая – он туда. Ну, а идёт мужик, так он – в Польшу его вывезли, дык он был в Сибири, – так говорит: Чего ты, говорит, стонешь? Он услышал по голосу там. Он говорит: «Ой, браток, спасай!» Говорит: «На мне едут!» Так вот он как подошёл, чёрт и сбежал от этого человека. Потому что этот человек не читал книги. Ну так тогда он давай жечь эту книгу. Этот уже человек. Засунет в печь – горит, вынет – целая. Два раза пытался сжечь, и не сгорела. Где он дел ее, никто не знает».

[О чернокнижнике Франце] «А у нас был что в Золотарях один, на хуторе там... жил в лесу... леску. Он читал-читал и дочитался, что чёрт ему служил. Служил чёрт ему. То корзины плёл... всё делал. А они поехали в гости – он с женой, а дети остались дома, и соседку попросили. Уже соседки нет – померла. Ну, говорит, мы сели на печи, седим... Так как на хуторе ж не было света. Зажгли – «газничка» такая маленькая уже. (...) Ну, говорит, сидим мы, и даёт в двери, и даёт в двери. Дык дети и говорят: «Тётя, возьми маку, вынеси и сыпни им». Мака! Вот! Сыпни или видука, или мака, чего попало – и они будут до утра собирать его. В кучу этот мак. [Это черти стучали?] Это черти! Черти! Не люди – черти! Вот так она в страхе побыла, говорила, пусть теперь как ни просят, вовек не пойду в этот дом. Вот, он его мучил поначалу. А тогда всё-таки он взял вычитал и взял его. Нет [его уже]. Был - умер. Жена и руки сложила уме, ну и подбородок подвязала. Сама вышла к людям сообщить [о смерти], так как она на хуторе, а деревня вот где была. Возвращается – он разговаривает. [Разговаривает?] Да. Проснулся. Дважды умирал – черти не давали ему помереть. Тогда она женщину из деревни привела. Из Волмечки, она померла, уже давно нет. Она прочитала что-то над ним. Вот как почитала она над ним, и умер».

Есть небольшие замечания по расшифровке диктофонных записей. В тех, что собрали мы, наши вопросы и ответы респондентов выделены одинаково. Стоит их как-то разделить, выделять полужирным или же как в других случаях - в квадратные скобки. Ну и тут вопрос - как с наблюдениями нло тоже так давать лучше или же приводить литературную обработку? Или может давать их в сносках?

Есть небольшие замечания по расшифровке диктофонных записей. В тех, что собрали мы, наши вопросы и ответы респондентов выделены одинаково. Стоит их как-то разделить, выделять полужирным или же как в других случаях - в квадратные скобки.

Не понял тебя. Все, что не относится к прямой речи информатора, заключено в квадратные скобки.

Ну и тут вопрос - как с наблюдениями нло тоже так давать лучше или же приводить литературную обработку? Или может давать их в сносках?

Смотря как подходить к сообщениям о НЛО. Здесь все зависит конкретно от исследователя и характера публикации. Но и не каждое сообщение будет представлять собой связный рассказ, поэтому от литературной обработки отказаться не получится. А если вот рассказ очевидца будет иметь характер фольклорного текста, включающего раскрытие отношения к случившемуся и интерпретацию увиденного (инопланетяне, например), то его стоит зафиксировать в чистом виде, без обработки.

Возможно я не понял: "Вы думаеце, там муж прыходзіў?" Это слова информанта?

Возможно я не понял: "Вы думаеце, там муж прыходзіў?" Это слова информанта?

Сенкс Дмитрию Толстых за обработку видео со слета.

Гм... "баба Стася" оказывается все же не Анастасия, а Станислава? Станислава Фелициановна?

Не знаю - см. диктофонные записи.

Витя, из России мне пишут, что было бы неплохо быть еще русские переводы этих текстов, а то они понять ничего не могут.

Фольклористы всегда приводили свои тексты на языке оригинала

Это понятно. Но смотри сам. Эта статья получилась заточенной под тех, кто владеет белорусским.

Это понятно. Но смотри сам. Эта статья получилась заточенной под тех, кто владеет белорусским.

Ну вот... Я нашел выход. Переводы указанных текстов я разместил на этой ветке форума (см. стартопик), а в конце статьи разметил сообщение, что переводы можно посмотреть здесь.

Думаю, это точно не лишнее.